Юдоль - Страница 109

109

— Что скажешь, служивый, об этих людях? — спросил он седого ветерана.

Тот с ходу нагнал на усталое лицо строгость, но, разглядев ярлык охотника, махнул рукой:

— Что говорить-то? На колени надо падать и прощения у Пустоты выпрашивать. Опять лихо какое-то накатило. Ты видел? Нет больше Хурная. Глыба льда, и все. Вырвались только те, что жили на самом краю.

— Сколько их тут? — испытующе взглянул на старика Кай.

— Четыре сотни двадцать два человека, — потянулся тот за мытарской табличкой. — Мужиков сто шестьдесят два. Детишек до пятнадцати годов — сто десять. Из них малолеток тридцать четыре. Остальные — бабы. Старых мало, не смогли выбраться. Только те, которых на руках несли.

— И это от всего города? — спросил Кай.

— А я почем знаю? — удивился старшина. — Может, и с другой стороны кто выбрался. На соленые холмы или к морю. Тут ведь как. Бежать бросились те, у кого домишки ветхие, которые ото льда сразу трещать начали. А прочих, думаю, прямо под крышей прихватило. Там холод такой был, что ничем не укрыться, ни во что не закутаться. Колдовство это. Пустотное колдовство. Видано ли, чтобы струи дождя на лету схватывались? Наказание это нам от Пустоты!

— Наказание? — скрипнул зубами Кай. — Всем? И детям? Кеты больше нет, старшина! Скала, на которой город стоял, обрушилась. Тех, кто выжил, водой смыло. На Намешу нечисть накатила и поганый дождь. Туварсу приделанные на части рвут. В Аке лихорадка. Ламен дымом заволокло!

— Так куда ж теперь? — оторопел старшина. — Я уж хотел купцов в оборот брать, везти всю эту толпу в Зену или Хилан. Так голые они, голодные! В Хилане вроде урайка наша, Этри? Она поможет?

Кай оглянулся. Каттими стояла двумя ступенями ниже и ждала непонятно чего. А внутри охотника клубилась муть, ненависть ко всем этим несчастным, которые должны были замерзнуть и не мешать жить тем, кто не попал под наказание Пустоты.

«Наказание Пустоты, — повторил про себя собственные мысли Кай. — Наказание Пустоты. За что?»

— Она поможет? — повысил голос старшина. Повысил, срываясь в крик. Так, словно готов был и сам разрыдаться, — седой ширококостный ветеран со шрамами на лице.

— Может быть, и поможет, — потянулся к поясу Кай. — Да только и Хилан с Зеной вряд ли от подобной пакости уберегутся. Нужно оставаться здесь. Расселять людей по избам, не лето ведь. Зима на носу. А село у вас большое. Не может мерзость эта продолжаться бесконечно, а закончится, за старание урай тебя наградит, поверь мне.

— Да что мне награды-то его? — в сердцах сплюнул ветеран. — Делать-то что?

— Не знаю, — огляделся Кай. — Если холод ослаб в городе, то собирать мужиков, вырубать дома, жечь костры, топить лед. Может, кто и выжил. Но сначала надо послать дозорных вокруг города, людей собрать. Сколько у тебя воинов?

— Десяток, послать есть кого, приободрился старик. — А с этими что?

— Посоветуй купцам не идти на север, — нахмурился Кай. — Здесь уже дрянь вышла, а там только на подходе, и какой она будет, никому не известно. Может, кто пустит на кораблики людей, все приют не под открытым небом. У тебя что с торговлей в селе?

— Да лавок полно, проезжее место, как тут без них, — развел руками старшина.

— Как твое имя, старшина? — спросил Кай.

— Дашшуш, — сдвинул брови ветеран.

— Вот. — Кай вытряс желтые монеты на ладонь. — Тут десять золотых. Распоряжайся, только сберегай и малую толику, зря не транжирь. Купи одеяла на всех, цену сбивай, оптом берешь, да и где теперь прочие покупатели? Сразу же поставь котлы, костры жги. Пусть те из мужиков, кто покрепче, еду готовят. Чтобы недорого, но сытно. Остальное ты знаешь.

— Да как же? — ошеломленно зажмурился ветеран, словно монеты ослепили его. — Как же так-то?

— Вот так, — буркнул Кай и потянул за руку не менее ветерана оторопевшую Каттими.

— Сам-то ты куда теперь, зеленоглазый? — окликнул охотника ветеран.

— Боюсь, что в самое пекло, — ответил он.

— Аккуратнее там, — крикнул вслед охотнику ветеран. — Что-то давно обозов нет с той стороны, говорят, опять какая-то серьезная мерзость завелась на тракте.

— Мерзость серьезная, когда рассказчиков нет, — откликнулся Кай. — А когда есть рассказчики, это не мерзость, а пакость. А с пакостью мы уж как-нибудь разберемся.

На верхушке увала, на рыночной площади, заполненной уже не беглецами, а испуганными селянами, Каттими грустно пробормотала ему в спину:

— Плакал наш маленький уютный домик в тихом месте.

— А разве есть теперь тихое место под этим небом? — обернулся Кай и вдруг увидел улыбку на лице Каттими.

— Не смотри. — Она захлюпала носом, вытерлась рукавом. — Я не за золотые плачу. Там, внизу, дети. А сколько их осталось в городе? Куда мы теперь? У тебя ж остатка меди да серебра и на захудалую лошадь не хватит!

— На север, — махнул рукой Кай. — Найдем лошадь. Попросимся в обоз, сядем на подводу, не выйдет — украдем лошадей. Дальше по тракту будут богатые села.

— Украдем? — сдвинула брови девчонка.

— Иногда приходится красть, — кивнул Кай и вспомнил слова Неку. — Если будешь бояться раздавить муравьев на дороге, никуда и никогда не придешь. Ну так мы же не давить собираемся муравьев, а обворовывать. Отец приемный учил меня: если вынужден взять у того, у кого не следует. Если нутро мучит, запоминай, где что взял, да помни. Вернуть вдвое придется.

— И ты всегда возвращал? — спросила Каттими.

— Никогда не крал попусту, — ответил Кай. — Может быть, и в этот раз не придется.

Красть не пришлось. Хотя ноги и Кай, и Каттими сбить успели. Тракт был пуст, словно опустел сосуд, из которого в прошлые годы вытрясались бесчисленные обозы, странники, путники и переселенцы. И ведь даже в разгар Пагубы, в первые месяцы после того, как покраснело небо над Теканом, все одно кто-то да попадался на тракте, а теперь — никого. Только пожухлая, примятая трава говорила о том, что не так давно ползли по дороге телеги. Ползли, ползли, да все выползли. Оставалось только догадаться почему. Поперек колеи то тут, то там виднелись следы кабана. Правда, они превосходили обычные раза в четыре. И побелевшие, раздробленные косточки павших лошадей имелись.

109